Ёлочка, точно ёжик, собрала все окрестные листья

с берёзы.

с берёзы.

Шелест ветра в осенней листве – как вздох океана. Хочется дышать в унисон.

Хрупкость красоты.

Celtica - Arran

@темы: Консервация чувств, Музыка

---

"Бабьим летом 1976-го мы с кинооператором Александром Жуковским приехали в Марьину Рощу, чтобы успеть снять ее остатки. Знакомые с детства дворы определены были под снос. Дома смотрели слепыми непромытыми окнами. Возле деревьев, заборов, среди двора высились горы ненужных в новом районе вещей — старые тумбочки, эмалированные тазы, сломанные столы, разбитые гипсовые скульптуры наяд, остатки дров. В груде бревен валялся проржавевший крест. Белел череп трофейной машины. Было тихо. Дворы не оглашались криками детей, дребезжанием велосипедных звонков. Марьина роща переезжала в новые районы, и 1976 год был годом ее

бабьего лета.

бабьего лета. Но еще кое-где болтались на веревках, подпёртых палками, белье и ковровые дорожки. Еще слышались в домах слабые звуки жизни — из водопроводной трубы сипела вода. Пушистый кот оживлял поэзию запустения — нежился на солнце. Саша, который вообще никогда не мог пройти спокойно мимо любого зверья, начал неторопливую беседу с котом, и тот, признав в нем своего, принялся играть с листьями,ожидая похвалы. Из дверей вышла женщина, и кот присмирел в знакомых руках. Саша сфотографировал ее. В старом рабочем халате, в стоптанных тапочках на шерстяные носки она была частью заглохшего пейзажа. У подножия тополя на старом ящике из-под гвоздей спиной к стволу прислонился дырявый венский стул.

Я назвал его "стулом поэта". (В фильме "Сказка сказок" у дерева сидит Поэт на венском стуле.) Среди густых полынных зарослей висел израненный лист лопуха. Он героически выдержал атаку маленьких лучников и теперь медленно умирал от "смертельных ран". Саша сиял и его. (В фильме в осеннем сыром лесу висит огромный лист, с него стекают капли дождя.)

Старые, отжившие свой век дома подставили солнцу иссеченные ветрами, дождями потемневшие сгнивающие стены. Много десятков лет дома медленно уходили в землю, отчего стены прогнулись, напружинив доски. Страшная неотменяемая сила земного притяжения, соединив усилия с самим временем, погружала в себя и уплотняла, уплотняла шумевшую когда-то здесь жизнь, превращая в перегной. Как будто я был на дне ушедшего моря.

Если в течение года можно было бы покадрово снять запустение, мы стали бы свидетелями равнодушных сил, ломающих живое.

Оставалось одно — зафиксировать увиденное. И Саша нацеливал фотокамеру на облупившиеся двери с прибитыми почтовыми ящиками и крапом звонков, на двери, обитые войлоком, дерматином с выползающими из-под него клочьями ваты, на старые палисадники с золотыми шарами и худыми рябинками, обрызганными гроздьями ягод.

Саша сделал более сотни фотографий. Уходящий мир взяла в себя тонкая серебряная амальгама. Когда я приехал сюда через год, здесь уже хозяйничали бульдозеры, догребая былое."

© Юрий Норштейн "Снег на траве": фрагменты 3 и 4

@темы: Музыка, Цитаты

---

Такие запыленные деревья, что их зелень

кажется фиолетовой.

кажется фиолетовой.

Рисунок на древесине. В янтарной глубине проступает силуэт аквариумных рыбок.

Даже умирая, крапива намеревается ужалить.

Зелёный газон. Ветер скользит по траве, как по глади пруда.

Застывший на ночь экскаватор с его поднятым ковшом похож на скорпиона, чьё жало направлено в землю.

Наш характер раскрывается благодаря людям, находящимся рядом.

Вернувшись от бабушки, мама как будто бы постарела, точно за эти шесть дней прожила 6 лет.

Жизнь похожа на блуждания вслепую, где никто не знает, как всё выглядит. И что делать.

Ты – то, что ты можешь.

@темы: Консервация чувств

---

Неверие в своего ребёнка – это как особое пожелание доброго пути; поворачиваясь спиной и делая шаг, он

готов.

готов. И лишь оттого, что не знает, может ли что-то ранить сильнее, чем отсутствие поддержки со стороны близких.

Подумать только, какое количество хороших мыслей кануло в небытие, потому что их не вышло вовремя записать.

Ничто так не бодрит по утрам, как свежая ссора.

Воздушные, белые, как известь, пряди, выбившиеся из-под косынки и летящие паутиной на ветру, я увидела издалека. Потом, когда она подошла ближе, я поняла, что женщина весьма немолода. У неё загорелая кожа, того особого янтарного оттенка, который появляется от ежедневной работы под палящим солнцем, и иссушенный, ввалившийся внутрь рот, точно в челюсти нет зубов. Я дала бы ейстарушке и восемьдесят, легко представив на лавочке в окружении правнуков, но шла она пружинистой походкой человека средних лет, слегка сутулясь в силу профессии.
Старушка работает дворником.
Она носит широкие черные брюки, заправленные в мужские рыбацкие сапоги болотного цвета, и шлёпает по лужам, будто их и нет. Она надела синюю кофту с широким окатом рукавов и кажется птицей, запутавшейся в собственных крыльях и не сумевшей взлететь. Левой рукой позади себя пожилая женщина тянула на аркане огромную метлу, черенок помела был выше хозяйки в полтора раза. Зрелище было настолько обескураживающим, что я всё ждала, будто она вот-вот запрыгнет на нее и, смеясь, взлетит над районом, но метла всё рассекала не воздух - лужи. Женщина подбирала найденный мусор огромными щипцами, с каким раньше кипятили бельё, и находка отправлялась в чёрный целлофановый пакет в свободной руке. Щипцы и небольшой совок, когда они были не нужны, болтались за шедшим поверх кофты поясом в белом пакете.
Казалось, что улица – это огромная грядка, которую она деловито обходила в поисках сорняков. Вокруг было чисто и в этой чистоте хотелось остаться жить.
В противоположном направлении, недалеко - на другой стороне улицы через дом - полная женщина, издалека похожая на запятую, выкинула зонт. Она всё трусила им над лужайкой, а потом разжала руку и перекатилась по пешеходному переходу к живой изгороди за угол дома. Большие малиновые цветы распускались на ткани зонта. Из такой ткани моя бабушка шила сумки. Из одного зонта как раз две и получаются.

Поля с берега платформы – колышущиеся, звучащие – кажутся микровселенной.

Страх сдаётся любопытству.

У всего есть стоимость, и ничего не даётся бесплатно. Плата ложится неотвратимым бременем, и бывает, что знает о нём только тот, кто платит.

Величайший театр – это театр жизни. В нём исполняют одну пьесу в бесконечное количество актов.

Все недоверие и все фантазии – от недостатка информации.

Миг, когда буря звенит сталью и проходит мимо.

@темы: Консервация чувств

---

Сердцу не нужно слов,

чтобы понять.

чтобы понять.

На водохранилище белеет парусник. Треугольник паруса воинственно возвышается посреди водной глади, как штык, метящий в небо. Их силы неравны и небо равнодушно.

Трясогузки свили гнездо в щели на углу дома. Где-то раз в час их птенцы начинают стрекотать, что машинная сигнализация, и родители ныряют в воздушных потоках над огородом, охотясь на сытных жуков и стрекоз.

Во время покраски деревянной колонны неудачно зацепила краской плющ. Двухлетний вьюн отнесся к эмали, разлагающей листву за полчаса, с изрядной долей безразличия. Мне б так.

Мать – это женщина, наделенная божественно безграничной властью, это богиня в чьих-то глазах. Материнство - это сила и бремя одновременно.

@темы: Консервация чувств, Сельскохозяйственные истории

---

Я ищу пустое пространство, чтобы раскрыться, а не воюю за остатки имеющегося. Я прекращаю отступать, только когда некуда

отступить.

отступить.

С объединением людей, казалось бы, должны решиться и некоторые межкультурные проблемы, но они обостряются и люди держатся все сильнее национальную идентификацию, как путешественник в порыве хватает горст земли, которую больше не увидит. Плохо ли это? Практически невозможно общаться, когда нет уважения и терпения друг к другу, и эти проблемы, без сомнения, предстоит разрешить. Но злость произрастает не из национальных обычаев, а из человеческой нетерпимости, узости восприятия. Каждый живет своей обычной, обыденной жизнью. Кто-то охотится, чтобы жить, кто-то – снимает с ветки плоды. Это естественно. Так и должно быть.

Мне долго объясняют. Я жду объяснений и получаю весьма подробные. Я четко понимаю, что требуется и какой реакции ждут. Будто кто-то шепчет, склонившись к плечу, ненавязчиво и тихо, будто случайный шелест ветра. Я слышу, но мысли ненавязчиво уплывают к непредвиденным результатам. Что-то сбоит. Я чувствую это, но не реагирую. Пусто.

Когда я не понимаю суть вопроса, я отвечаю: «Не знаю».

Спросила у коллеги по работе, как он познакомился с женой. Выяснилось, что он сделал ей предложение на двадцатой минуте знакомства, а поженились они через два месяца. Он отличный парень, счастлив в браке, растет дочь.
Другая вселенная находится в пределах одного кабинета.

Есть две вещи, в которых кот добился божественного идеала: вычислять на определенный момент времени, на кого следует давить и кто пытается ущемить кошачьи права.

Пожар на Дмитровском шоссе. Это так страшно: в то время как команда пожарных старается потушить пламя, сколько человек-корреспондентов тучами, как мотыльки, слетается к этому пламени не для того, чтобы помочь, а чтобы рассказать. «Мы рады стараться», - отметила диктор. И правда, масштаб освещённости поражает.

Покой, как и пустынное озеро, пересыхает во время засухи.

@темы: Консервация чувств

---

Когда я перестала писать и читать, то заметила, что стала хуже

говорить.

говорить. Когда язык не используют, он увядает без практики, как цветок без воды, и теряет беглость, точно пальцы пианиста.

Если соединить живопись и театр, то получится фотография.

Проза как конфета: слова – не более чем бумажная обёртка, они обволакивают чувства в тяжёлый леденец. Но самым важным в конфете является её вкус.

Что есть политика, как не способность предугадывать мотивы, стоящие за поступками, и обращать их в свою пользу?

Деревья несут караул по обе стороны от прогулочной дорожки. В вышине их кроны смыкаются сводом готического собора. Часть сквера тонет в прохладе, тень разливается на зелёном ковре тёмной кляксой посреди солнечного полудня.

Ignes Fatui - Echo

@темы: Tranquillizer, Консервация чувств

---

Ветер поднимает с тротуара

снежинки...

снежинки, не так давно опустившиеся сюда вертикально вниз, точно занавес, и кружит их в танце, и они обретают жизнь. Вальс снежинок.

Невыполненное обещание – как отрава, разъедает всё вокруг.

Восхищение выдаёт неосведомлённость.

«Короче» - слово, по звучанию призванное упростить беседу, но на деле выполняющее противоположное.

«В наше время чтобы быть добропорядочным человеком, достаточно просто казаться им» (с) «Венецианские близнецы» Карло ГольдониИ это так страшно.

Солнце – опутанная шерстяными нитями электрическая лампочка. Светило в небе на пятьдесят градусов, на него легко смотреть, точно солнечный диск облизывает метель, но нет вокруг ни ветра, ни снега, ни холода. Штиль. Свет пробивается слабо, рассеянно, равномерно, таким освещают не живую землю, а интерактивный полигон. Свет падает везде и нигде, ложится на землю, точно пыль.
Небо, точно скромница, одело два цвета: нежно-розовый у горизонта и слабого зелёного чая выше линии облаков. Рассвет, не растаяв в день, остановился и застыл, как вода в стеклянной вазе.
Два панельных дома: старые, тусклые, в обнаженной до чистоты зиме такие отчего-то кажутся грязными, хотя это и не так. В пролете меж ними вместо травы из бетона пробиваются деревья и доходят до третьего этажа. Выше них - узкий прямоугольник неба и тонкая игла Останкинской башни, чей абрис собран из выцветших васильков и насколько прозрачен и невесом, что башня кажется призраком космического будущего, почти осязаемого, но, все, же, не наступившего.

@темы: Tranquillizer, Консервация чувств, Музыка

---

"Профессионализм — столяра, инженера, преподавателя, художника и переводчика в том числе, —

складывается из...

складывается из вдохновения и холодного расчета. Холодный расчет — это отточенные профессиональные навыки, доведенные до автоматизма, а вдохновение (или, точнее, творческая интуиция) — это фактически выросшее из профессиональных навыков умение их комбинировать, отбирать необходимое. Это то ощущение, когда единственно верное решение возникает как будто из ничего, без осмысления - на самом же деле все давно осмыслено, и этап анализа можно уже пропустить." (с) Алексеева И.С. "Введение вы переводоведение"

@темы: Цитаты

---

Отношение к чувствам – одно из отличий человека

Отношение к чувствам – одно из отличий человека. Голод, жажда, злоба, зависть, милость, грубость, любовь, обида, сострадание, ревность, похоть, смирение, гнев – зверь следует этим порывам, но человек может восстать и победить. Интрига состоит в том, чтобы выбрать из бесконечного спектра чувств то немногое, к чему стоит прислушаться. Иной раз выбор бывает не так удачен, как хотелось бы.

Удача – это благоволение вселенной.

Если капель – это слезы зимы, то осень плачет сухостоем.

«Любимое время года» - это так весомо, что подчас тяжеловесно. У меня есть любимые периоды времён года.
У ранней весны и поздней осени есть похожая пора: неделя, иногда чуть больше, когда деревья обнажились, скинув все листья, и хоть бы на одной красотке тонкая нить бус, собранная из почек; когда снега нет равно потому, что он успел раскрошиться и исчезнуть, будто старая глазурная краска со стеклянного новогоднего шарика, и потому, что не успел ещё просыпаться сахарной глазурью над замершим городом, кое-где уже нарядно украшенным, как праздничный торт; когда повсюду – камуфляж леса и болот, словно собрался вести войну сам с собой, а теперь выжидаешь, и земля цвета медвежьей шкуры; когда уже тепло и еще не холодно.
Я хотела написать, как люблю эту сухую, сердечную, затяжную осень, кому-то противно-промозглую, а мне - нестерпимо уютную, что люблю весну, неуклюжую, стесняющуюся саму себя, что всё топчется на пороге, оттягивает шаг, цепляется за косяк, но уже решила войти. Это такое особенное щемящее ощущение, точно отдаёшь давний, застарелый долг, возвращаешь много лет спустя кому-то чуждому, далёкому, другому.
Я хотела бы написать, что люблю раннюю весну и позднюю осень, пока не увидела тёплую зиму.

@темы: Tranquillizer, Консервация чувств

---

Пальцы веток перекатывают пушистые

шарики-помпоны...

шарики-помпоны с нежным лимонным брюшком – безлистое дерево облюбовали синицы.

Уличный фонарь притягивает стаи снежинок, они слетаются к нему, точно мотыльки в летнюю ночь.

Творить! Это самый простой способ выразить невыразимое. Творчество – среди того немногого, что останется с тобой до конца.

Даже если и смотреть ровно на одно и то же, увидеть то же самое не получается, хотя между нами, смотрящими, всего одно различие – это способ видения. Его не отдашь в дар и не получишь за бесценок. Его, как собственный стиль, нужно найти самому и отшлифовать, отточить до бездумного автоматизма, с каким по утрам мы чистят зубы.

Машины плавно, неспешно следуют по ночной дороге. Я вижу их повсюду через оконное стекло, покрытое испариной и облитое снаружи шальным светом. Предугадывая движения, они вместе, слитно обходят внезапное препятствие, текут одна за другой единым потоком, в отдельном направлении, как струится рыбий косяк, поймавший течение.
Тёмное нутро автобуса – точно холм; высокий и недвижный, он обтекаем ручьями. Автобус кажется черепахой, проглотившей полночь, с прозрачными витражными окнами вместо панциря. Фары машин – капельки, что тянутся друг к другу.
Чтобы скользить, машина должна стать рыбкой.

Автобус. Девушка уступает место пожилой женщине, разглядела её через переполненный салон, легонько тянет в свою сторону за рукав у предплечья.
- Что Вы, что Вы, - смеётся чья-то бабушка, и не думая идти в сторону освобожденного сиденья. – Я уж насиделась своё, постою.
Девушке неловко возвращаться, забирать подарок обратно, она уходит в конец автобуса, но, в общем-то, недалеко.
Место не занято, его плотно обступают со всех сторон, но присесть никто не решается. Пустует оно недолго: из автобусной «гармошки» напористо протискивается к намеченной цели девчонка. Перед ней расступаются, то ли по привычке, то ли от неожиданности.
Волшебство исчезает, когда о нём перестают помнить.

@темы: Tranquillizer

---

Каждое дерево воздаёт

молитву небу.

молитву небу.

Страх рождается из незнания. Решимость – это не отсутствие страха, это желание идти, несмотря ни на что, в том числе наперекор ему.

Если задаться поиском грязи, можно, не заметив, оказаться в ней по колено. Задача же заключается в том, чтобы, предвидя топкую почву, искать дороги, от грязи свободные.

Фонари, что сопровождают изгибы дорожки в осеннем саду, - нераспустившиеся бутоны белых пионов на тонком чёрном стебле: когда он теряется среди обнажённых деревьев и почти невиден, то кажется, будто кто-то развесил высоко на ветвях гирлянду блестящих новогодних шариков, чистых рабочих заготовок. И стоит лишь окунуть каждую сферу за хрупкую спицу в оставшиеся в саду краски, будто в сироп, как она обретёт цвет, потому что время осени замкнёт её в круг и больше никуда не убежит, и никогда не закончится. Растворит бесцветную смолу шара, наполнив её собой. Навсегда. Я хочу увидеть это вживую, когда в саду не останется красок, и повсюду будут только чистый пух и сажевые тени, и тогда по краям заснеженных дорожек будут страстно распускаться жаркие цветы.

@темы: Tranquillizer

---

Чужая боль, принесённая нечаянно или намеренно своими руками, - это нож в собственном

сердце

сердце. Когда-нибудь он войдёт глубже и перекроет кислород. Когда-нибудь - и пусть это наступит рано, чем поздно – лёгкие с ножом внутри перестанут дышать.

Умение себя заинтересовать неинтересными на первый взгляд вещами - основополагающее для выживания в этой жизни.

Лист газетного разворота, точно балерина, проскальзывает между мчащимися машинами, закручиваясь в фуэте перед самыми фарами и уходя в револьтад за мгновение до столкновения.

@темы: Консервация чувств

---

Впервые видела, как улетают

грачи.

грачи.
Стая растянулась по небу, накрыла его полосой точек на уносимой вдаль вуали. Острые птичьи силуэты, взмах крыльев, будто бумажные флажки-треугольнички натянуты на леску и стремительно крутятся вверх-вниз, взгляду не уследить. Ленты чёрных флажков, перекинутые от горизонта до горизонта. Лишённая цвета графика праздника. Панельные многоэтажные дома в спальном районе, оживлённый перекрёсток у метро, строительный рынок, церковь, больница, парк - всё это остаётся позади, на земле, крошечное, не больше муравья. Справа медленно находят грозовые тучи, подкошенно падают на землю, точно поваленные деревья. Птицы высоки и незаметны, их легко упустить из виду.
Они путешествуют группами с рваными, но небольшими интервалами. Самая крупная – первая, она прошла крылом бури. После каждой – горечь от утраты чуда и слабая надежда ещё на чуть-чуть свободы и счастья, заставляющая искать глазами следующую. И ребяческая чистая радость, когда вдруг из-за дома появляется новая группка, подтягиваются, добираются пташки из хвоста огромной стаи. Тогда не чувствуешь себя обманутым и брошенным, потому что сильнее чувство, что не один, ибо у каждой новой птицы скатывается по крылу частичка тепла, и вдруг его становится достаточно, чтобы полететь за ними вслед, вдаль, в пасть новорождённого шторма. Тепло маслом растекается по сердцу, выплёскиваясь на лицо невольной улыбкой. Я продолжаю смотреть в небо, взгляд не видит ничего, не замечает, что эти птицы были последними.
Я люблю это чувство, когда где-то в глубине, тихо, отдалённо, будто и не сам понимаешь, что расстаёшься навсегда, но эта мысль столь зыбка и безжизненна, что кажется, будто встретитесь завтра.
Небо, что же ты со мной делаешь?

Дневник – наиболее благодарный слушатель: он слишком тактичен, чтобы перебивать.

Сбербанк, очередь к банкомату. Пожилой мужчина с голубыми глазами, чистыми как у ребенка. Он безмятежно жмурится, глядя на солнце, словно довольный кот. Это здорово, когда простые, повседневные вещи проносят радость.

Пожилая дама в метро. Лицо морщинистое, точно сморщенный чернослив. Но вместе с тем живой корраловый цвет пальто, атласный шарф, белые сапожки, аккуратная пластиковая сумочка вместо пакета или холщевого мешка да красная помада делают её моложе на полжизни. Незамысловатая уловка на проверку оказывается секретом бессмертия.

Машина, белая "газель", слабые пятна грязи усеивают низ до середины двери, мелкие, точно чешуя на брюхе ящерицы. С внешней стороны лобового стекла на дворники набросало сухих листьев. С внутренней – две веточки калины. Алые ягодки на хрупкой веточке, как маленькие рыбки.
Аквариум наоборот.

Шелест листьев берёз – как рябь по глади пруда.

Ударившиеся о стекло первые капли дождя похожи на отпечатки кошачьих лап.

Лучший аромат - аромат свежести и чистоты.

Мы думаем, что уходим на север, чтобы никогда не возвращаться.
Но, оказывается, что возвращение - это единственная цель путешествия.

По глупости прочитала «Комеди кладбище». Аж проснулась.

@темы: Tranquillizer

---

Столбы линии электропередач

вместо проводов...

вместо проводов опоясывают солнечные лучи. Они мягко светятся, словно нимбы, будто враз благословили всю округу. В утренние часы эта паутина золотых нитей разбросана везде, куда ни направь шаг. Прекрасная ловчая сеть, в которую попадаешься добровольно.

На остановке людно. Запоздавший автобус подъезжает неторопливо и плавно, как баржа. Я угрюмо оглядываю очередь, подозревая длительную погрузку и неприглядную толчею внутри. Вглядываюсь вдаль, веря в чудо. На горизонте угадывается маршрутка, оказавшаяся бело-зелёной, таксопарковой. Жаждущие уехать задёшево, но поскорее, слетаются к скользящей двери коршунами. Птичий базар.

За оком маршрутки - дождь. С той стороны стекло усеяно каплями, точно платье в горошек. На этой - скопился конденсат, по мере хлопанья дверью он испаряется клочьями, рвано, так же неохотно, как уходит туман с утреннего поля. Если прислониться к окну вплотную и глядеть вдаль, то кажется, будто смотришь на мир через полупрозрачную чешую.

Дома - в яркой кирпично-красной пыли. Небо застиранного синего цвета. Тёмные ветви рябины вырезаны из антрацита, немного пожухлых листьев, пышные грозди ягод. Далёкие фонари от детского сада. Дождь. Когда проходишь мимо, ветви лакировано блестят белизной, а скопившиеся на ягодах и кончиках веток капли сияют, точно стекло. Тонкая антрацитовая резьба, лак и стекло - ребята, я не могу передать, как же это красиво

Коричневые сапоги, гранатовый кафтан с длинными полами, того же цвета широкий мужской пояс. Он перехвачен спереди, длинные концы свисают сбоку, доходят до колена, расширяются в тупой ромб. На концах вышит «глаз» павлиньего пера, чёрная полоса куцего центрального стержня по длине пояса, редкие волны чернильных волосков.

Потешный пятнистый зонт. Глубокий, широкий, для двоих. При сильном ветре его выкручивает из рук и спицы встают дыбом, выгибаясь. Тогда зонт похож на белую охапку борщевика. Видеть, как в дождливую погоду этот стог куда-то уносят мужские руки, неожиданно смешно.

Фонарь – всё равно, что рыба-удильщик. На его свет идёшь бездумно, а в нём – пропадаешь незаметно. Только здесь видно, что дождь – это снег осени.

Неожиданно заглох автобус. Остановившийся за ним троллейбус не может вырулить.
- Почему он не едет? – спрашивает маму маленький мальчик, тянет её за рукав в сторону «рогатика». – Он сломался?
- Нет. Видишь «рожки» наверху? К ним по проводам идёт электричество. Если они сойдут с проводов, то троллейбус не сможет двигаться, сломается. Водитель троллейбуса знает, что не получится объехать автобус, не сломав троллейбус, и потому он ждёт, когда освободится путь.
Вдуматься только…
Я – троллейбус: я не сломана, я могу практически всё, но некоторые вещи я совершить не в состоянии просто в силу того, что у проводов для моего электричества чёткий рисунок и ограниченный радиус.

- Всё, всё, пока. Я уже почти у дома, сильно есть хочу. Уже животик журчит.

Вопрос: почему осенью много дождей? Кто знает ответ?

@темы: Консервация чувств

---

У этих листьев необычная

форма...

форма, словно кленовая ладошка вдруг ссохлась и стала трёхпалой. Когда на земле их набирается много, кажется, что это следы птичьих лап, испачканных в яркой краске.

За автобусным окном – далёкий лес. В тяжёлых сумерках деревья выглядят неудачными слепками. Когда с другой стороны автобуса проносятся редкие встречные машины, стекло ловит далёкий блик, перемещая его вглубь, в другую реальность, и можно подумать, что иногда по краю леса бегут звери. Почти неразличимых, их выдают глаза: свет отражается в них, повисает в воздухе, тянется тонким шлейфом вслед. Бывает, кто-то оглядывается на автобус, крошечную игрушку на тонкой линии дороги, и мы случайно встречаемся взглядами. Тогда я отвожу глаза и хочу, чтобы автобус ехал быстрее. Будто, шагнув туда, я не вернусь назад.

@темы: Консервация чувств

---

Цветы.

Цветы. Коричная пыль, скудная вязанка хвороста с редкими изумрудными огоньками. Крупные бусы кораллов обвивают её плотно, точно шею девушки.

Стоять у пешеходного перехода под дождём. Пропускать сигнал светофора, слушая, как дождь барабанит по зонту, сбегает по улице, уходит вниз в канализационную решётку у ног. Предчувствовать каплю, осязать их незримое множество, проходящее меня насквозь. Быть водой.

Корейская художница Lee Hyeon-Sook рисует лёгкие акварели: www.zzugi.kr/gallery.php

@темы: Консервация чувств, Склад

---

Несколько заметок.

Утренний холод

настолько резок...

настолько резок, что пронзает горло насквозь, застревая в нём подобно рыбной кости. Не успев толком выйти из дома, я тут же задыхаюсь от удушья.

Небо - как осколок перламутровой раковины. Оно подсвечено заходящим солнцем до тёплой позолоты. На его полупрозрачном полотне проступают редкие прожилки, они налиты красной медью, будто вены.

Проспект широк и просторен, что бальный зал. Оживлённую реку машин обнимают по обеим сторонам оживлённые берега людей. Движению нет конца, и кажется, даже спутанные лианы проводов, насаженные на электрические столбы, точно спагетти на вилку, тоже движутся и куда-то спешат, загнанные в скупую декорацию безучастных домов. А, между тем, там, наверху, другая жизнь. Там, в глубине, есть множество уровней, будто стёкол в бесконечном окне, и в каждом из них живёт своё облако. У каждого – особенный, неповторимый цвет, возникший единожды и не способный повториться дважды. У любого - своя, переменчивая, живая форма: продолжительная или мимолётная, лёгкая, незаметная или грузная, трудная, удушающая – все они рвутся, точно пух, всех увлекает движение, будь то тихий старческий шаг или стремительный бег, когда даже стрелы птичьих стай падают оземь, побеждённо отступая. Движение и изменение – это, пожалуй, единственное, что нас объединяет.
Многообразие облаков пугает, их величие потрясает. Мы не задеваем друг друга, живем, будто в параллельных мирах, каждый в своём. Мне всегда хотелось увидеть, какой вид открывается оттуда, сверху, когда поток воздуха подхватывает песчинку и уносит в неведомом направлении, когда ветер обхватывает со всех сторон, и непонятно, откуда он приходит, потому что его много, он разный, он везде… Эх.
Ветер – это клетки неба. Облака – это цвет ветра.
Посмотрите сегодня на небо. Он достойно восхищения.

Молчание настолько же красноречивее слов, насколько действия красноречивее молчания.

О, победа! Как обжигающе ты горяча! О, награда! Как ты согревающее тепла!

Самое гадское чувство возникает из смеси бессилия и гнева. Гнев побеждает, выплёскивается вовне, полыхает на углях боли, которой за короткий промежуток времени накопилось неудержимо много.

Метро, переход, люди набились горошинами в узкое горлышко прохода к эскалаторам, движение почти остановилось. Через ширму в пару человек я вижу ту, что ловит моё внимание на крючок и больше не выпускает. У неё нежная светлая кожа, тонкая, замерзающая, чуть-чуть отливающая светло-малиновым, когда шея ловит тени и маслянисто поблёскивает низкий ворот кожаной куртки. У неё тёмные волосы, того бакажаново-чёрного цвета, какой обычно я наблюдаю у пожилых особ, закрашивающих насыщенную седину, но тут я, скорее, интуитивно чувствую, чем вижу, что эта женщина молода. Её волосы подобраны вверх, скручены в «ракушку» на затылке, собраны на огромный серебристый стилет-зажим, весь в рельефных узорах и аквамариновых стразах. Я бы посчитала заколку чересчур тяжёлой для её тонких волос, но здесь, сейчас всё вместе смотрится на удивление гармонично, настолько законченно и цельно, что я хочу увидеть лицо девушки сильнее, чем попасть на более быстрый эскалатор, потому что предвкушаю, насколько она, должно быть, прекрасна.
Обгоняю людей на повороте, нагло проталкиваюсь тараном мешка с картошкой. Её взгляд скользит сквозь меня, не замечая, она обходит недвижную преграду, чтобы успеть на ступеньку быстрее, мне достаются нижние, но я продолжаю смотреть вслед. В ней нет ничего притягательно особенного, иди мы навстречу друг другу - прошли бы мимо бездумными призраками, у меня не возникло никаких чувств, глядя ей в глаза. Но тут, на эскалаторе, я снова не могу отвести взгляд.
Есть женщины, с которыми не хочется идти рядом, но за которыми хочется идти вслед. Красота – это доля мгновения. Она неуловима.

@темы: Консервация чувств

---

От желания рождается усилие. Но бывает, что

...

усилий недостаточно, помимо них требуется нечто большее. Желание – это угли для костра наших действий. Вместо того, чтобы впадать в отчаяние, надо желать сильнее, стараться упорнее.

Неприметно, неторопливо мы вбираем в свой характер признаки характера иного, которые удивляют, восхищают и изначально нам не присущи. Так, постепенно чужие привычки становятся собственными. Словно тряпичную куклу, нас пронизывают насквозь черты других людей, нас вдохновляющие. Когда расходятся людские дороги и исчезают связующие интересы, только она, эта чужая привычка остаётся в напоминание о минувшем заплатой на сердце, сжившись к ним намертво. Грань, когда это происходит, поистине удивительна.

Мне 14 лет. Я лечусь у физиотерапевта, лежу на больничной койке, проваливаюсь в пробитый над головой прямоугольник неба. Там перевёрнутые деревья корнями из ветвей уходят в бесконечность аквамаринового цвета, настолько пронзительную, что слепит глаза и хочется зажмуриться. Но небо держит властно, не позволяет вырваться и я, простодушно пойманная в его ловушку, всё смотрю, как невесомо легко колышутся вызолоченные солнцем стволы берёз, как плывут тонкие рыжие ветви филигранными узорами. Смотрю, смотрю, пока в глазах моих не остаётся одна-единственная мысль: а если бы это и правда были корни, и вдруг бы я спустилась по ним туда, вниз, что бы удалось найти мне там, за границей моего взгляда?
Мне 22. Деревья растут у самого окна, пригнись к столу – увидишь верхушки. Там, наверху, в них застрял истерзанный пакет, развевается на ветру длинными полосами. Будто сидит кто-то на ветвях, и в руках у него копна лент: они постоянно рвутся на волю, но не в состоянии убежать из плена, и потому мечутся змеями, яростные и бессильные. Я смотрю через ростки проводов электропередач, стелящиеся по горизонту, через вертикальные линии жалюзи, как сквозь решётку - на деревья, на небо, на свободу. Может, и нет этой решётки вовсе, и небо – оно вот, вокруг, везде, в руках, которые не могут его чувствовать и не умеют к нему прикасаться?

Поразительно, какую важность вдруг приобретает бесполезная вещь, когда её ценность раскрывает кто-то другой.

@темы: Tranquillizer, Консервация чувств

---

Ни одна кошка не способна заменить собаку.

@темы: Tranquillizer