Метро. На пересадочной станции вагон стремительно заполняется, пассажиры стоят плотно, в два ряда. На крайних сиденьях длинной скамьи общаются женщины, обеим далеко за пятьдесят. Та, что с краю, грузная матрона в одежде оттенков серого вдруг поднимается и, ухватив кого-то за рукав через три сиденья, настойчиво тащит к себе. В скоплении людей рассмотреть, что за манжету тянут бабульку с клюкой – скрюченная, как вопросительный знак и трость такая же – удалось лишь после того, как она заняла предложенное место. Старушка низенькая, что древний корень, как женщине удалось её увидеть, непонятно; однако, она смогла. Хотя у самой сильно опухшие ноги, и кожа на суставах выпирает из прорезей туфли, и молния расходятся на пятках.
Казалось бы, тот, кому нужны забота и тепло, может поймать их и не отпускать, но он, словно факел в стужу, передаёт необходимое другому.
Так странно. Есть люди, которые не меняются.
Мы знаем друг друга много лет, и за это время меня успели переварить несколько раз, я рассыпалась в мелкие осколки и вытачивалась заново, и мало что осталось во мне теперешней от меня прежней. А этот человек не стал иным. Другие одежда, имидж, профессиональные навыки, количество и качество увлечений, но отношение, цели, поступки и их мотивация всё те же.
И это странно. Как будто пропасть в долгие несколько лет, а это – почти бесконечность событий, я преодолела напрямую, насквозь, по воздуху, и прошла её одна, и теперь мы стоим на разных её берегах. И я не хочу возвращаться на знакомые земли. Стою по другую сторону и хаотично соображаю, есть ли во мне сколько любви, которая даст пролиться терпению, которое способно эту возникшую пропасть затопить.
Или вот ещё бывает, что из всех изменений человека не затрагивают внешние. Прорву лет назад женщина была прекрасна и свежа. Прорву лет спустя меня встречают та же причёска, то же лицо без малейших изменений и та же – совсем та же! - красота. Бессменная.
Бессмертная.
И отчасти это как-то даже пугает.
Отсутствие выбора – тоже своего рода выбор.