Чешуя морская насколько же иззелено-синяя, как крылья жука златки или перья гиацинтового ары. Волны набегают издалека, ведомые, будто по линейке, разделяя морской атлас широкими треугольными складками. Пенные юбки кокетливо вздымаются у самого берега, обнажая кружева, взлетающие далеко к горизонту. И там, на серпе, где волна отступает, мокрый песок на секунды превращается в зеркало.
Прорезанные тяжелыми морщинами камни осыпаются искристый кисель на глазах. Слоистый кофейный утес на солнце выцветает в песчано-лимонный.
Пшш! Вода ударяется о выступающее острие камня и отскакивает упругими звездами, что изгибаются вокруг скал или уносятся дальше.
Над горизонтом натянута линия парусного фота облаков. Ветрено, и алые хвосты цепляющихся за скалы трав реют далекими знаменами, приветствуя воздушные корабли.
Облака проплывают словно не над заливом, а под ним – проходят синими громадами морских чудовищ. В темные пятна на мели – камней ли, водорослей, глубины – не верится так же легко, как в окончание дня.
Берега уходят в изгиб точно в небытие, так же неспешно и легко, как появились. Шарики крон дальних пальм, подвешенные, так и висят в воздухе. Тень деревьев танцует по берегу, и каждый ее шаг окрашивает рыжий песок в седой.
Вода на чуть-чуть меняет цвет, скоро переливается под случайными сполохами, точно голограмма. Мир-голограмма. Суета отступает перед мнимой искусственностью происходящего и тоже кажется мнимой и наносной.
Волны настойчиво целуют берег, обновляя кирпичную и фиолетовую помаду, их влажные пальчики заходят глубоко на его плоскую грудь, и ощущаешь, что невольно подсматриваешь за интимным моментом. Ветер колышет листья, укрывая влюбленных вуалью. Я и сама пригрелась, растворилась в их нежности, не в силах двинуться с места.
Волны идут на меня рубцами, смятой скатертью – и я ухожу в них, уступая.
Susan McKeown, Cathie Ryan and Robin Speilberg - Circle of Life