Лекарство, что стоит тысячу монет, растёт у самого плетня
Утренний холод настолько резок...настолько резок, что пронзает горло насквозь, застревая в нём подобно рыбной кости. Не успев толком выйти из дома, я тут же задыхаюсь от удушья.
Небо - как осколок перламутровой раковины. Оно подсвечено заходящим солнцем до тёплой позолоты. На его полупрозрачном полотне проступают редкие прожилки, они налиты красной медью, будто вены.
Проспект широк и просторен, что бальный зал. Оживлённую реку машин обнимают по обеим сторонам оживлённые берега людей. Движению нет конца, и кажется, даже спутанные лианы проводов, насаженные на электрические столбы, точно спагетти на вилку, тоже движутся и куда-то спешат, загнанные в скупую декорацию безучастных домов. А, между тем, там, наверху, другая жизнь. Там, в глубине, есть множество уровней, будто стёкол в бесконечном окне, и в каждом из них живёт своё облако. У каждого – особенный, неповторимый цвет, возникший единожды и не способный повториться дважды. У любого - своя, переменчивая, живая форма: продолжительная или мимолётная, лёгкая, незаметная или грузная, трудная, удушающая – все они рвутся, точно пух, всех увлекает движение, будь то тихий старческий шаг или стремительный бег, когда даже стрелы птичьих стай падают оземь, побеждённо отступая. Движение и изменение – это, пожалуй, единственное, что нас объединяет.
Многообразие облаков пугает, их величие потрясает. Мы не задеваем друг друга, живем, будто в параллельных мирах, каждый в своём. Мне всегда хотелось увидеть, какой вид открывается оттуда, сверху, когда поток воздуха подхватывает песчинку и уносит в неведомом направлении, когда ветер обхватывает со всех сторон, и непонятно, откуда он приходит, потому что его много, он разный, он везде… Эх.
Ветер – это клетки неба. Облака – это цвет ветра.
Посмотрите сегодня на небо. Он достойно восхищения.
Молчание настолько же красноречивее слов, насколько действия красноречивее молчания.
О, победа! Как обжигающе ты горяча! О, награда! Как ты согревающее тепла!
Самое гадское чувство возникает из смеси бессилия и гнева. Гнев побеждает, выплёскивается вовне, полыхает на углях боли, которой за короткий промежуток времени накопилось неудержимо много.
Метро, переход, люди набились горошинами в узкое горлышко прохода к эскалаторам, движение почти остановилось. Через ширму в пару человек я вижу ту, что ловит моё внимание на крючок и больше не выпускает. У неё нежная светлая кожа, тонкая, замерзающая, чуть-чуть отливающая светло-малиновым, когда шея ловит тени и маслянисто поблёскивает низкий ворот кожаной куртки. У неё тёмные волосы, того бакажаново-чёрного цвета, какой обычно я наблюдаю у пожилых особ, закрашивающих насыщенную седину, но тут я, скорее, интуитивно чувствую, чем вижу, что эта женщина молода. Её волосы подобраны вверх, скручены в «ракушку» на затылке, собраны на огромный серебристый стилет-зажим, весь в рельефных узорах и аквамариновых стразах. Я бы посчитала заколку чересчур тяжёлой для её тонких волос, но здесь, сейчас всё вместе смотрится на удивление гармонично, настолько законченно и цельно, что я хочу увидеть лицо девушки сильнее, чем попасть на более быстрый эскалатор, потому что предвкушаю, насколько она, должно быть, прекрасна.
Обгоняю людей на повороте, нагло проталкиваюсь тараном мешка с картошкой. Её взгляд скользит сквозь меня, не замечая, она обходит недвижную преграду, чтобы успеть на ступеньку быстрее, мне достаются нижние, но я продолжаю смотреть вслед. В ней нет ничего притягательно особенного, иди мы навстречу друг другу - прошли бы мимо бездумными призраками, у меня не возникло никаких чувств, глядя ей в глаза. Но тут, на эскалаторе, я снова не могу отвести взгляд.
Есть женщины, с которыми не хочется идти рядом, но за которыми хочется идти вслед. Красота – это доля мгновения. Она неуловима.
Небо - как осколок перламутровой раковины. Оно подсвечено заходящим солнцем до тёплой позолоты. На его полупрозрачном полотне проступают редкие прожилки, они налиты красной медью, будто вены.
Проспект широк и просторен, что бальный зал. Оживлённую реку машин обнимают по обеим сторонам оживлённые берега людей. Движению нет конца, и кажется, даже спутанные лианы проводов, насаженные на электрические столбы, точно спагетти на вилку, тоже движутся и куда-то спешат, загнанные в скупую декорацию безучастных домов. А, между тем, там, наверху, другая жизнь. Там, в глубине, есть множество уровней, будто стёкол в бесконечном окне, и в каждом из них живёт своё облако. У каждого – особенный, неповторимый цвет, возникший единожды и не способный повториться дважды. У любого - своя, переменчивая, живая форма: продолжительная или мимолётная, лёгкая, незаметная или грузная, трудная, удушающая – все они рвутся, точно пух, всех увлекает движение, будь то тихий старческий шаг или стремительный бег, когда даже стрелы птичьих стай падают оземь, побеждённо отступая. Движение и изменение – это, пожалуй, единственное, что нас объединяет.
Многообразие облаков пугает, их величие потрясает. Мы не задеваем друг друга, живем, будто в параллельных мирах, каждый в своём. Мне всегда хотелось увидеть, какой вид открывается оттуда, сверху, когда поток воздуха подхватывает песчинку и уносит в неведомом направлении, когда ветер обхватывает со всех сторон, и непонятно, откуда он приходит, потому что его много, он разный, он везде… Эх.
Ветер – это клетки неба. Облака – это цвет ветра.
Посмотрите сегодня на небо. Он достойно восхищения.
Молчание настолько же красноречивее слов, насколько действия красноречивее молчания.
О, победа! Как обжигающе ты горяча! О, награда! Как ты согревающее тепла!
Самое гадское чувство возникает из смеси бессилия и гнева. Гнев побеждает, выплёскивается вовне, полыхает на углях боли, которой за короткий промежуток времени накопилось неудержимо много.
Метро, переход, люди набились горошинами в узкое горлышко прохода к эскалаторам, движение почти остановилось. Через ширму в пару человек я вижу ту, что ловит моё внимание на крючок и больше не выпускает. У неё нежная светлая кожа, тонкая, замерзающая, чуть-чуть отливающая светло-малиновым, когда шея ловит тени и маслянисто поблёскивает низкий ворот кожаной куртки. У неё тёмные волосы, того бакажаново-чёрного цвета, какой обычно я наблюдаю у пожилых особ, закрашивающих насыщенную седину, но тут я, скорее, интуитивно чувствую, чем вижу, что эта женщина молода. Её волосы подобраны вверх, скручены в «ракушку» на затылке, собраны на огромный серебристый стилет-зажим, весь в рельефных узорах и аквамариновых стразах. Я бы посчитала заколку чересчур тяжёлой для её тонких волос, но здесь, сейчас всё вместе смотрится на удивление гармонично, настолько законченно и цельно, что я хочу увидеть лицо девушки сильнее, чем попасть на более быстрый эскалатор, потому что предвкушаю, насколько она, должно быть, прекрасна.
Обгоняю людей на повороте, нагло проталкиваюсь тараном мешка с картошкой. Её взгляд скользит сквозь меня, не замечая, она обходит недвижную преграду, чтобы успеть на ступеньку быстрее, мне достаются нижние, но я продолжаю смотреть вслед. В ней нет ничего притягательно особенного, иди мы навстречу друг другу - прошли бы мимо бездумными призраками, у меня не возникло никаких чувств, глядя ей в глаза. Но тут, на эскалаторе, я снова не могу отвести взгляд.
Есть женщины, с которыми не хочется идти рядом, но за которыми хочется идти вслед. Красота – это доля мгновения. Она неуловима.
@темы: Консервация чувств
-
-
06.10.2011 в 09:23-
-
08.10.2011 в 21:08-
-
29.11.2011 в 01:40